Оборотни Митрофаньевского погоста (СИ) - Страница 12

Он тут же получил недвусмысленное указание: до конца дня узнать это, с чем и откланялся.

Арсений, оставшись в одиночестве, задумался. Предпринимать расследование, руководствуясь ночным видением на кладбище, ему еще не приходилось, текущих дел накопилось множество, отрывать силы полиции на фантомы и призраки было нарушением всех служебных инструкций, и что, собственно, он может найти? Тем более, что шёл он по следу того существа, которое, по рассказу Бартенева, было настроено как раз наиболее миролюбиво. Но других путей не было, а царапина в душе, нанесенная видением Порфирия, кровоточила. Девочки были родной кровью, что добавляло ему настойчивости и заставляло пренебрегать делами.

Ещё до обеда Корвин-Коссаковский направился в дом графини Нирод.

Екатерина Петровна приняла его немедля и, хоть и посетовала, что залы её будут переполнены, ссудила его двумя пригласительными - отчасти потому, что её нравился этот таинственный человек из полиции, отчасти - женским чутьём поняв по его пасмурному виду, что привёл его к ней совсем не праздный интерес. Напоследок она вежливо осведомилась, будет ли у неё его сестра? Ей, её супругу, её очаровательной дочери и племянницам послано приглашение. Арсений кивнул, и ему стоило большого труда скрыть болезненную гримасу на лице.

Ну, конечно, как же иначе-то? Всё одно к одному.

На обед Арсений Вениаминович приехал домой, и снова задумался. Он сомневался, что Николаев похоронен именно на Митрофаньевском погосте, а раз так, стоило подождать с выводами. Рассказ Полевого, однако, рисовал портрет, удивительно походивший на описанного Бартеневым мертвеца. И даже словечко "шикарно" сходилось. Корвин-Коссаковский не сомневался, что получит нужные ему сведения уже в конце дня: Леонид Полевой отличался удивительной исполнительностью. Пока же, механически жуя телячью грудинку, Арсений Вениаминович размышлял о том, рассказать ли сестре Марии о видении Порфирия? Он не опасался, что его примут за сумасшедшего, ибо сестрица была женщиной разумнейшей, но чувствовал себя странно униженным этой историей и опасался смутить и сестру. Думал он и том, что предпринять, если окажется, что покойник опознан им правильно? Он решил разыскать его адрес и разузнать там о Николаеве, что удастся.

О дальнейшем пока не раздумывал - не было смысла.

Заглядывать слишком далеко вперед - недальновидно.

Глава 4. Чумная песенка призрачных часов.

Хитрость дьявола превосходит

изощренностью ум человеческий.

"Цветник" Дорофея

Досье тайной полиции - не вершина знаний о человеке, но кое-что оттуда извлечь можно. Полевой подтвердил свою высокую репутацию и уже к пяти пополудни нашел нужные начальнику сведения, причём, удивившие его самого. Брови Леонида Александровича снова были подняты.

-Николаев-то, оказывается, - племянник Татьяны Перфильевой, известной питерской ворожеи, почившей лет десять тому назад! К ней, представьте, великие княгини ездили, и она же предрекла день и час смерти императрицы Александры Федоровны. Говорили, в белые ночи над могилой её на Митрофаньевском погосте зеленоватое свечение и молочный туман стелется. Померла она лет шестидесяти. Так, оказывается, Николаева рядом с теткой и похоронили-с...

Если Корвин-Коссаковский чему и удивился, то это именно тому, что он вовсе не удивился. Он ждал чего-то подобного, но, если тётка почила не так уж и давно, непонятно, как её могила оказалась на дорогом участке кладбища, среди захоронений тридцатилетней давности? Впрочем, с деньгами и связями для неё могли местечко поприглядней расчистить, раз клиентура была солидная. Что до племянника, то насколько он был близок с тёткой-то? Почему его похоронили рядом? Просто родня решила использовать хороший участок или имелось распоряжение умирающего? Но почему на могиле нет даже имени?

Но вопросы эти были праздными, задаваться ими можно было сколько угодно, ответа же не предвиделось. Однако в рассказе Леонида Александровича мелькнула одна странность, которую не преминул заметить Корвин-Коссаковский.

-Ты говоришь, покойник-бонвиван в моде был. Но желающих в тех кругах вертеться больше, чем тех, кого туда впускают. Его пустили по знакомствам тётки?

Полевой заморгал белесыми ресницами.

-Да вряд ли. Скорее - из-за рожи. Видный он был из себя, рослый. Женщины оглядывались. Не иначе, чей любовник. А может, и иная причина была... Дело в том, что отца его никто не знает, да и мать - тоже. Про то, что у тетки сестры были - никто не сказал. Родства его никто не знает, у кого ни спроси, плечами все пожимают. Да и три года минуло - чего помнить-то?

-Даже так... - Арсений Вениаминович несколько секунд задумчиво разглядывал чернильницу и пресс-папье на столе, хоть решительно ничего интересного в них не содержалось, потом кивком отпустил Полевого. Он вдруг вспомнил, что, согласно рассказу Бартенева, покойник почему-то назвал девиц кузинами. Но почему? Кузеном девиц был только его сын...

Однако Полевой не ушёл, но остановился в дверях и обернулся.

-Вы просили разузнать... А тут факт один есть удивительный. Старуха Перфильева снимала квартиру в доме Крупенникова, на Большой Дворянской, так, говорят, там и сегодня по ночам стоны слышны и похоронная музыка, стук и скрежет, силуэты какие-то мелькают. И сдать эту квартиру не получается...

-Это возле гимназии Шуйской?

Полевой кивнул.

-С завтрашнего утра разыщи список жильцов этого дома и сугубо узнай, с какого года кто живёт.